Майкл Тернер - Порнографическая поэма (The Pornographer`s Poem)
Прочитав мое эссе, мисс Абботт объявила, что хотела бы прочесть свои комментарии к нему. Внезапно весь класс отреагировал так, как будто она собиралась читать свое любовное письмо. Все заулюлюкали. Как только мисс Абботт закончила чтение, прозвенел звонок. Я вскочил с места, схватил свою сумку и убежал, даже не взглянув на нее. Мне было все равно. Все это было ерундой. Я имею в виду, что все это уже нисколько меня не волновало.
14.7а Комментарий мисс Абботт
Вы обладаете прекрасным лирическим слухом и стилем. Пишете то, что я чувствую, но, в отличие от вас, я никогда не могла выразить свои чувства в словах. Где вы научились этому? Может быть, в вашей семье есть писатели? Не они ли вам помогли?В отношении формы ваше эссе также превосходно. Глубина анализа совершенно поразительна. Ваша работа ничуть не ниже по уровню, чем анализируемое вами стихотворение. Знакомы ли вы с книгой, из которой взято это стихотворение? С «Политикой власти»? Если нет, с удовольствием дам вам почитать мой экземпляр.14.8
— И что было, когда вы вернулись в тот день домой после школы?
— У двери я обнаружил небольшой сверток. Из «Кодака».
14.9
Подобно многим мелким торговцам марихуаной, Робин был ужасным «бизнесменом». Больше половины его сделок включали натуральный обмен. Из-за этого его квартира была набита всевозможным хламом. Сломанные приборы, испачканные детские игрушки, дешевая бижутерия, картины — все, что можно выменять на блестящие кусочки фольги с гашишем. Помню, как я впервые был свидетелем одного из его «обменов».
Он выменял на грамм «Черной аффи»[31] огромную плюшевую панду. Весьма причудливая сделка. Но Робину понравилась рассказанная покупателями странная история: как панда говорила с ними, как они сбавили почти тридцать баксов — вдвое больше, чем стоил гашиш, — пока наконец не пришли к соглашению, и т. д. После того как они ушли, я сказал Робину, что его надули.
— Робин, если ты хочешь выжить в этом бизнесе, ты должен быть стойким. Вероятно, они придумали свою историю по дороге.
Но мой приятель на этот раз меня удивил. Он сказал, что, даже если все сказанное бывшими владельцами панды было сказкой, он давно так не смеялся, и это был первый случай со времени нашего знакомства, когда он видел меня смеющимся. Это, по его словам, сделало историю бесценной. И панда, хотя на самом деле и не способна разговаривать, будет напоминать ему обо всем этом. И он был прав: мы оба повернулись к панде и рассмеялись. Я обратился к детектору лживости и обнаружил, что показания Робина изменились с 0,30 на 0,10. Всего на две сотых больше максимального показателя Нетти.
Робиновы «обмены» начали фигурировать в наших разговорах. Я никогда не узнаю, было ли это случайностью или его сознательной политикой. Но когда я рассказал ему как-то о Ницше, он внезапно бросился на кухню и вернулся оттуда с переплетенным в кожу экземпляром эссе «Homo»[32].
— Тэд и Энди вырвали это у Дьюзи. Дали мне за то, что я их накурил. Держи. Дарю.
В другой раз, сидя с Робином на кухне, я рассказывал ему, как переместил свою спальню на цокольный этаж, как по-новому украсил ее — расписал стены краской стального цвета, развесил постеры, — как расположил свой стул таким образом, чтобы можно было видеть звезды через маленькое окно наверху. Робин улыбнулся, пошел в кладовку, порылся в ней и наконец вернулся с телескопом.
— Выменял на унцию «Красного ярлыка». Держи. Дарю.
На следующий день после получения мной пленки из «Кодака» я зашел к Робину.
— Я хотел бы снимать фильмы, — сказал он, отрезая грамм гашиша. — Рок-н-ролльные фильмы.
Я зажег спичку и поднес к горлышку бутылки. Робин кивнул в знак согласия и вдохнул. Вода запузырилась.
— Или об играх людей друг с другом, — продолжал он, поднося спичку к горлышку.
Гашиш вспыхнул. Я в свою очередь затянулся.
— А ты? — спросил Робин. — Ты никогда не думал, как круто было бы снять фильм?
Я засмеялся и закашлялся от дыма.
— Думаю, пора заняться этим, — сказал мой приятель, протягивая мне чашку холодного кофе.
Сделав глоток, я сказал ему «нет», все еще смеясь. Потом, между следующими глотками, я сказал, что нет, пожалуй, это было бы действительно здорово… что это как раз по мне… смеясь над всем этим и над чем-то еще. Робин улыбался. Мне страшно нравилось, когда случались такие вещи — совпадения. Потом я залез в карман своей куртки и вытащил кассеты.
— Кстати, не желаешь ли посмотреть мой фильм? — спросил я, кладя их стопкой на стол. Робин вскочил и стал носиться по дому, что-то лихорадочно ища. В конце концов он вернулся с проектором. Это был «ГАФ супер-8».
— Ты не поверишь, если я расскажу, как мне удалось достать его, — произнес Робин, устанавливая проектор на последнем выпуске «Марокканских мальчиков».
14.10
— Вы посмотрели ваш фильм?
— О да.
— Робину он очень понравился.
— Совершенно верно. И его комментарии весьма остроумны и уместны.
— У него был план?
— Да. По этому плану, он должен был стать моим коммерческим агентом. И хочу заметить, он оказался гораздо лучшим агентом, чем наркодилером.
14.11
В тот день я покинул квартиру Робина в весьма возвышенном состоянии духа. Не столько из-за выкуренного гашиша, сколько под впечатлением от его анализа моего фильма и его грандиозных планов. Он сказал, что знает парня по имени Макс, который устраивает вечеринки на складе в Фолс-Крик, и что этот Макс всегда ищет что-нибудь новенькое для показа в своем клубе. Робин был убежден, что мы можем отхватить изрядный куш, если устроим у Макса премьеру моего фильма, который он называл «Любимая собака».
— Это культовый фильм, — произнес он. — Когда мы покажем его у Макса, все только о нем и будут говорить. Гарантирую. После премьеры мы сможем делать все, что захотим. Верь мне!
Мы посмотрели фильм. Потом посмотрели еще раз. И еще, и еще. С каждым просмотром Робин становился все более и более возбужденным.
— Это восхитительно, — повторял он. — Восхитительно!
И действительно, это было восхитительно. Но не обошлось без недостатков. Первая кассета была снята отлично, но на второй изображение дрожало.
— Это даже хорошо, — заявил Робин. — Мы можем сказать, что женщина все больше и больше возбуждается и камера возбуждается вместе с ней.
Это была неплохая идея. Но что сказать о третьей кассете? Изображение на ней местами было нерезким.
— Да, — сказал Робин, — но это тоже вполне объяснимо. Мы знаем, что парень кончает, верно? Так что когда изображение теряет резкость, это можно понимать так, что он фантазирует о чем-то еще. Ведь на самом-то деле он хочет, чтобы его ебали в жопу.
— О’кей, может быть. Но как насчет собаки? Она внезапно появляется неизвестно откуда.
Подумав с минуту, Робин промолвил:
— Ну, эта деталь как раз и делает твой фильм произведением искусства. Это то, что отличает его от дешевой порнографии.
14.12 Предложения Робина о том, что и как нам делать с «Любимой собакой»
1. Если мы договариваемся работать вместе, мы все делим пополам — доходы и расходы.
2. Я обрабатываю людей, ты показываешь фильм.
3. Мы должны быть крутыми. Я имею в виду, что мы должны выглядеть круто и действовать круто. Когда ты придешь в следующий раз, я покажу тебе кое-какие книги о том, что в наше время считается крутым. Пока можешь сходить в библиотеку и прочесть все, что сможешь найти, об Энди Уорхоле. Есть большой фотоальбом о «Фэктори». Я подумываю о том, чтобы выглядеть как Нико — хотя я сейчас выгляжу очень похоже на Лу Рида. Ехидничаешь? Тем не менее подумай об имидже Джо Даллесандро. Нам с тобой нужно выглядеть как они. Внешность в таких делах — все.
4. Макс — безбашенный парень. Возможно, он попытается подцепить тебя, но ты не должен с ним спать. Потому что мы с тобой должны представляться как пара. Макс — странный субъект, он может сделать с тобой все, что угодно.
5. Вести дела с Максом буду я. Если он попытается заговорить с тобой, просто сделай вид, что ты из России, или что-нибудь в этом роде. Выучи какие-нибудь русские слова. Кроме того, научись говорить «I don’t speak English» с русским акцентом. Отныне ты будешь говорить по-английски как иностранец.
14.13
В понедельник следующей недели я сдал тест на вождение машины и получил права. Чтобы отпраздновать это событие, мама предложила съездить куда-нибудь пообедать с ней и сестрой. Она сказала, что есть «пафосный» итальянский ресторанчик недалеко от Мейна и Гастингса, сразу за китайским кварталом. Место сие называлось «Пуччинис». М-да… Мать сказала, что не так давно у нее там было свидание и она прекрасно провела время. Это замечание как-то сразу все испортило. Я пожал плечами:
— О’кей, давай съездим.
Но моя сестра — у которой никогда не было моего такта — сказала:
— Не могли бы мы съездить куда-нибудь, где у тебя не было свидания?
